наблюдаемых Дюруа сценах умирания кашляющего Форестье (одного из двойников героя; ср. астму «церковного старосты» в “Справке” и собственную Бабеля)[9]. Однако в финальную позицию эти “предвестия истины” не вынесены (что ближе к “Справке”, чем к “Мопассану”).
2. “Леон Дрей”
Итак, в “Милом друге” Бабель находит почти готовыми многие темы и положения “Мопассана” (а также “Справки”). Он подвергает их лаконичной, смелой и сознательно металитературной обработке, но этим не ограничивается. Новаторскую суть “Мопассана” составляет стержневой ход от эффектного осуществления в жизни героя литературных ситуаций (на этот раз мопассановских; ср. выше об аналогичном копировании бульварного романа в судьбе Дюруа) – к соотнесению их с невымышленным концом самого автора. Но и в этом отношении, как и в транспонировании Дюруа на российскую и даже еврейскую почву, Бабель не обходится без предшественника.
Недостающее звено обнаруживается у русскоязычного писателя на еврейские темы Семена Юшкевича, релевантность которого для Бабеля уже отмечалась (Левин [67, с. 6]). Перу Юшкевича принадлежит роман “Леон Дрей” (1913–1915) [153], представляющий собой явную русско-еврейскую вариацию на тему “Милого друга”.
Его герой, молодой еврей, красавец и прохвост, подобно Дюруа, последовательно становится любовником все более и более богатых и знатных женщин, евреек и русских, живет за их счет, втирается в доверие к их мужьям, проникает в лучшие дома и достигает успеха. Один из эпизодов, на приеме у адвоката Мельникова, на которого работает, с женой которого живет и за дочерью которого ухаживает Дрей, многим напоминает прием в новом особняке Вальтеров.
Не останавливаясь на этих очевидных перепевах Мопассана, сосредоточимся на прямых “заготовках” для Бабеля.
«Положительно, этот зал напоминает мне веселый дом. Женщин сколько угодно […] Каждая […] из них здорова, благоухает, выхолена мужем для меня. Работайте, работайте, дурачье, – хольте моих женщин!» [153, ч. II, с. 103[10]]. «Теперь хочу только их, богатых, выхоленных, приготовленных для меня богатыми дураками» (с. 106). «Пышное убранство гостиной привлекло его внимание» (с. 133). «Все, что здесь находится, и она сама, – все это твое, но лишь во временном пользовании у ее мужа» (с. 135). » – А мне, господа […] с сожалением сказал [муж…] пора. […] – Так ты […] уходи, – просто сказала Женя, – и приходи поскорее. Наш гость еще, наверное, посидит у нас» (с. 157; Леон остается и проводит время в объятиях хозяйки).
Ср. в “Мопассане”:
«Не нужно было много времени, чтобы узнать в Бендерской упоительную эту породу евреек […] Деньги оборотистых своих мужей эти женщины переливают в розовый жирок на животе, на затылке, на круглых плечах. Сонливая,