Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Воспоминания о Бабеле » Воспоминания о Бабеле, страница106

Воспоминания о Бабеле, страница106

его творчества, думается мне, никто не знал. Этим таинством он не делился.

 

          Михаил Зорин

 

          ЧИСТЫЙ ЛИСТ БУМАГИ

 

        — «…Город накрыли  темной  чадрой…»  — читает  Бабель. Он снижает очки, протирает стекла платком, чуть щурит глаза.

        — Красиво звучит. А? Почему вы не написали: «Была темная ночь»?

        Так может написать каждый, — бросает кто-то смущенно.

        —  Ну  и  что  же?  — Бабель  пожимает плечами.  —  Пушкин  пишет  в «Дубровском»: «Луна сияла,  июльская  ночь  была  тиха…» Чехов еще точней: «Было двенадцать часов ночи». Не  нагромождайте  красивостей. Красивость  — всегда фальшива.  В вашем  рассказе нет  деталей.  Я не вижу,  как одет  ваш герой, не вижу его

        движений, не вижу комнаты, в которой  он сидит. Начало рассказа состоит у вас из общих слов.  Пушкин так начинает «Дубровского»: «Несколько лет тому назад в одном из  своих поместий жил старинный русский барин Кирила Петрович Троекуров.  Его богатство,  знатный род  и  связи давали  ему большой вес  в губерниях,  где  находилось  его  имение».  Так  же  просто  начинает  своих «Мужиков» Чехов: «Лакей при московской гостинице  «Славянский базар» Николай Чикильдеев заболел». Вчитайтесь,  какая точность и ясность.  В  короткой, до предела лаконичной фразе жизнь человека. Мы узнаем его имя, фамилию, работу, место  жительства, название гостиницы и  состояние здоровья.  Я  часто  вижу Чехова  за  письменным  столом, вижу,  как он  пишет  свои  рассказы.  Итак, договорились, война — красивостям…

        —  У  меня  в  рассказе  есть такие строки, — глухо  говорит  молодой человек:  — «Ветер растрепал облака,  и они повисли над городом, как черные косы». Они мне нравятся. Что делать, вычеркнуть?

        —  Мне  они не нравятся, —  смеется Бабель,— как это ни грустно. Мне больше нравится такая фраза: «Ночь приближалась и росла, как грозовая туча».

        — Это Пушкин? — спрашивают с места.

        — Нет, Тургенев, но  также  неплохо  написано.  Какие  ощущения, какие чувства вызывает такая строка. У  каждого из нас одинаковые перья, но писать они  должны по-разному. Вчера я  спускался  в шахту и  видел,  как  работают забойщики. Я обратил внимание, что многие шахтеры по-разному держат отбойные молотки.  Они  делали  одно  дело  — добывали  уголь. Но каждый  делал  это по-своему…

        Мы  сидим за круглым столом и пристально смотрим на Бабеля, удивляемся: он буднично прост и даже застенчив. Круг людей очень плотен.

        — Вы  окружили  меня  теплым течением Гольфстрима,  — смеется Бабель, чувствуя повышенный к себе интерес, который мы по-юношески не можем скрыть.

        Мы  —  это  начинающие  авторы,  делегаты  слета,    студенты,  молодые журналисты,  рабочие  шахт  и  заводов.  Один  из  нас,  линотипист,  принес набранные им самим стихи и рассказы.

        Бабель держит в руках гранки, заинтересованно спрашивает:

        — Издаетесь?

        — Нет… —  смущается  юноша.  Он сбивчиво  объясняет, что  начальник цеха, узнав, что Бабель будет  читать рукописи, разрешил линотиписту набрать рассказы.

        Так Бабелю будет удобно и потом… солидно, — сказал начальник.

        И  в  самом деле —  гранки  выделяются среди  рукописей,  напечатанных неумело  и  густо  на  пишущей  машинке,  и  тетрадей,  в  которых  от  руки старательно переписаны рассказы, новеллы, этюды и даже повесть.

        — Смелый автор, — добродушно посмеивается Бабель. Линотипист говорит, что  ему  захотелось  посмотреть,  как  выглядят  сочиненные  им  строки  «в металле».

        — Понятное желание…

        Бабель рассказывает, что однажды в  Одессе девушка принесла ему альбом, в который записывала  свои стихи. Они  были выписаны каллиграфически, каждая буква  «отработана».  Стихи