девственность Жан-Жака (с. 97), его слепота к половой жизни окружающих и невинная влюбленность в «маменьку» (с. 95). Предложение вступить с ней в связь она делает в рассудительном тоне (с. 180; ср. деловитые «приготовления Веры к операции» и ее «сделаемся»). Жан-Жака перспектива консуммации волнует, но и страшит, и он отнюдь не жаждет, чтобы назначенный день наступил скорее (с. 181); он вообще готов остаться девственником, но не решается ей в этом признаться (с. 182). Исполненного «сыновним почтением» Жан-Жака в объятиях «маменьки» постигает «непреодолимая печаль [, которая] отравляет наслаждение. Я чувствовал себя так, как если бы совершил инцест» (с. 183).
«Рассудочная холодность» г-жи де Варанс (которую Руссо считает доминантой ее характера[42]) и его собственные страхи имеют и другую сторону. Хотя Руссо утверждает, что факт ее сожительства с другим мужчиной не менял его чувств к ней, но именно за этим рассуждением следуют сомнения в необходимости консуммации. Руссо посвящает несколько страниц той легкости, с которой г-жа де Варанс отдавалась мужчинам, объясняя ее не половой распущенностью, а напротив, трезвым расчетом, т.е. вредным влиянием рассудка и культуры на доброе сердце. (Деловая активность г-жи де Варанс вообще напоминает практицизм Веры, какой она изображена в начале «Справки»).
«Она всегда полагала, что ничто так не привязывает мужчину к женщине, как обладание, и хотя она питала к своим друзьям лишь дружбу, а не любовь […] она пускала в ход все доступные ей средства, чтобы привязать их к себе еще сильнее [… Н]е ценя свою благосклонность [faveurs] особенно высоко […], она расточала ее, а не продавала, хотя ей постоянно приходилось изыскивать средства к существованию; смею сказать, что если Сократ мог питать уважение к Аспазии, он проникся бы им и к г-же де Варанс» (с. 184–185).
Таким образом, Руссо, всячески стремясь отвести от » маменьки» обвинение в своего рода проституции, в конце концов проговаривается, что разделяет его, когда оправдывает ее как современную Аспазию, т. е. как гетеру, но гетеру, достойную любви и уважения. Характерно также настояние Руссо на «непосредственности» ее бартерной торговли собственным телом, оплачиваемым не деньгами, а дружбой и услугами.
Foi. Одну из важнейших вех биографии Руссо составила перемена религии. Пятнадцати с лишним лет он решил воспользоваться услугами миссионерствующих католиков, чтобы после бегства из Женевы получить приют, работу и финансовую поддержку. Истории и анализу этой операции посвящена значительная часть книги II.
Париж, как известно, стоит обедни[43], а ее гастрономические коннотации в русском языке хорошо соответствуют той роли, которую в обращении Жан-Жака сыграла его «непосредственность».