А если любишь людей […] так вот, бери меня. А я […] тебя возьму!» (с. 291).
Незадолго до этого герой, рассерженный героиней, обзывает ее «проституткой», «дрянью», «зверюкой», «мерзостью» и «падалью», которую надо «бить» и даже «истреблять» (с. 286–287). Этим он обнаруживает характерную элитарность и абстрактность мышления революционеров, безразличных к конкретным людям, – черты, скрытые за фасадом «Что делать?», но проявившиеся у последователей Чернышевского и разоблаченные Достоевским в «Бесах»[18].
Многое в «Тьме» читается именно как критика «новых людей» в духе Достоевского. На подобный лад настраивают первые же размышления героя, напоминающие, особенно в приведенном выше контексте «падали», уравнение «идейное убийство – избиение лошади» из «Преступления и наказания»:
«В крайнем случае […] он решил сойтись с проституткой […] Но […] это было неприятно, как […] противная мелочь, через которую необходимо перейти. Однажды, при совершении […] террористического акта […] он видел убитую лошадь с изорванным задом и выпавшими внутренностями […И] предстоявшая ночь с проституткой […] казалась ему нелепой […] воплощением […] грязноватого хаоса» (с. 266).
Созданию «достоевской» атмосферы вообще и перекличкам с «Записками из подполья» в особенности способствуют также:
а) целый репертуар взглядов и жестов, разыгрывающих комплекс «гордости/смирения»:
герой жалеет проститутку и целует ей руку; с ее точки зрения, он «хвастается» своей «честностью»; она дважды становится перед ним на колени – один раз издевательски, другой раз всерьез; оскорбленная, она смотрит на него с гордостью и жалостью; она призывает его поклониться правде; он воображает, как он выйдет на площадь и унизится перед всеми;
б) широкое и смелое использование христианского подтекста, напоминающее о Раскольникове, Соне Мармеладовой и Мышкине;
в) моральный поединок между героем и проституткой, обнаруживающий в ходе «обмена ролями» ее, а не его превосходство (она, в частности, предупреждает его о приходе опасных для него офицеров; ср. «Записки»);
г) посрамление «книжной мудрости» «жизненной правдой» в лице проститутки (ср. «Записки»):
в комнате у проститутки «книг нету» (с. 270); герой похож на презираемого ею клиента-«писательчика»; герой вспоминает «книги, по которым учился жить, и улыб[ает]ся горько. Книги! Вот она книга – сидит с голыми руками [… – ] что же делать!» (с. 290–291); «смывалась и блекла книжная чуждая мудрость» (с. 298);
д) упор героя на жертвы, принесенные им ради «людей», который отчасти напоминает «жалостные» речи подпольного человека;
е) финальный «отказ быть хорошим», восходящий к полемическому «аморализму» героя «Записок» – «злого человека»;
ж) роль, отводимая мотиву