зная английского языка и с трудом импровизируя роль якобита, он чувствует себя как на иголках (с. 234); а в дальнейшем боязнь разоблачения способствует его решению не переезжать к мадам де Ларнаж (с. 244).
Раздвоение личности, мечты о мгновенном социальном взлете, любовь к вымыслу, воображение, подогретое чтением, тайный стыд, эксгибиционистская потребность в саморазоблачении, жалость к себе, игра одновременно на повышение и понижение – таковы многообразные психологические корни руссоистской «исповеди». Мы уже видели, как «непосредственность» при этом кооперируется с «литературностью». Другая характерная медиация этого конфликта состоит в том, что любовь к литературе унаследована Руссо от покойной матери (всосана с ее книгами – т. е. опять-таки опосредованно). Возможно, поэтому его «литературные» мечты о карьере так навязчиво ассоциируются с женщинами. У женщины (г-жи Трибю) берет он и книги для чтения, которое, как мы помним, вытесняет воровство и НЕ толкает Жан-Жака на добывание денег: книги становятся его «непосредственным» наслаждением (с. 33).
Еще одна медиация – кража бутылок вина в доме г-на Мабли – акт, не только отличающийся «непосредственностью», но и связанный с «литературой»:
«[К]акие отличные выпивончики устраивал я в полном одиночестве, за чтением нескольких страничек романа! Ибо читать за едой всегда было моей мечтой за отсутствием [любовного] тет-а-тета […] Я пожираю по очереди то страницу, то кусок [бриоши]. Это все равно, как если бы со мной обедала книга» (с. 252).
Как говорит рассказчику «Улицы Данте» г-н Бьеналь, «Mon vieux, за тысячу лет нашей истории мы сделали женщину, обед и книгу…»
Oedipe. Смерть матери при родах, сложные отношения с отцом, бегство на чужбину, поиски покровителей и жизнь в их домах, долгая, с отлучками и возвращениями, жизнь у г-жи де Варанс, планы переезда в имение и на содержание к г-же де Ларнаж и, наконец, окончательный уход из дома г-жи де Варанс, сопровождаемый размышлениями «о постройке замков в Испании», – таков набор мотивов, воплощающих в «Исповеди» оппозицию «отцовское/материнское», потребность в матери и амбивалентное притяжение к «дому» и отталкивание от него.
Именно с Руссо начинается современный культ «детства», связанного с руссоистской «непосредственностью» и критикой развращающей среды. Инфантильность явно составляла неотъемлемую черту характера Жан-Жака. Через все первые 25 лет жизни проходит его самообраз как «ребенка». Когда ему уже под двадцать, он все еще говорит о своем «затянувшемся детстве» (с. 161)[40]. Своим полудетским возрастом (ему в это время шестнадцать) пытается он извинить и клевету на Марион.
С раннего возраста у Жан-Жака, оставшегося без матери, складывается тяготение