нежная их усмешка сводит с ума гарнизонных офицеров» «[Сестры Раисы] были замужем за своими собственными Бендерскими […] Мужья закутали сестер в котиковые манто [… и] уехали в театр […]» (оставив Раису в распоряжении рассказчика).
Кстати, «розовый цвет» упоительного «жирка» – один из лейтмотивных в портрете Раисы («В гостиную, неся большую грудь, вошла черноволосая женщина с розовыми глазами»); он подсвечен “розовостью” губ белой клячи из “Признания” («Белая кляча с розовыми от старости губами пошла шагом») и образом “роз” из “Идиллии” («в знойный полдень, в стране роз, на родине роз» ). Правда, цветовая гамма, в которой дана “масть” Раисы, включает также черные волосы и «рыжий мех ресниц» (в pendant к «рыжей Селесте» из “Признания”), но “розовость” явно подчеркнута. Ее источник тоже обнаруживается у Юшкевича, заигрывающего этот лейтмотив до предела.
«Приглашу вот эту пышную розовую женщину […] – Я обожаю высоких розовых женщин […] Любите ли вы польку? – Люблю, – ответила розовая женщина […] – Я назвал вас про себя розовая женщина […] – Розовая женщина, – повторила она громко и рассмеялась […] – Розовые, розовые, – вот мой идеал» (с. 103–105).
В дальнейшем Леон посещает «розовую женщину» – госпожу Евгению Блитман и, по уходе ее мужа, овладевает ею. Остается гадать о роли, которую в этом несомненном текстуальном заимствовании могло сыграть совпадение имени «розовой женщины» с именем жены Бабеля (Евгении Гронфейн), до какой-то степени послужившей прототипом Раисы из “Мопассана” (см. Прим. 5)[11].
Следуя за Мопассаном, Юшкевич тоже обнажает половую двойственность своего героя-сутенера и его актерство (чем перебрасывается мостик от “Милого друга” к “Справке”). Подобно Дюруа, Леон Дрей по-женски любит смотреться в зеркало.
» – Какие красивые руки, – сказал он себе, нежно поглаживая их […] Ах ты, мерзавец! Ты же – девка! Настоящая кокотка. Ну, и девка, – улыбнулся он, – и наплевать…» (с. 116–117). «Леон в ожидании стал разглядывать себя в зеркало. Черт его знает, как он красив, положительно ему следовало бы родиться женщиной» (с. 133). – Хотя вы и богаты, – подумал он, – все же мне наплевать на вас. Я актер, я ловчее вас, умнее» (с. 134). «Однако, она хорошо показывает себя. Как отлично открыта ее шея. И какой роскошный кулон […] Не лучше ли было бы, если бы он висел на моей груди?» (с. 136).
Особый интерес представляет конец романа. Достигший, подобно Дюруа, полного успеха (и выдав, подобно Бене Крику, замуж сестру), Леон обнаруживает у себя симптомы венерического заболевания.
» – Нос упадет, – пронеслось у него […] И снова длинная, отравленная игла мучительно вонзилась в его сердце. – Пуля в лоб! […] Какая прекрасная жизнь должна оборваться в самом