Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Произведения автора » Воспоминания о Бабеле, страница90

Воспоминания о Бабеле, страница90

все окна были открыты настежь, видна была претенциозная роскошь, зеркала — все как на ладони.

        — Как вы думаете, в этом заведении ведут конторские книги?

        — Думаю — ведут. Это коммерческое предприятие. Оно платит налоги.

        —  Интересно бы изучить  записи в  книгах. Это была бы глава в хорошем романе.

        Все тот же Володя, с которым мы уже однажды путешествовали с Всеволодом Ивановым, за полцены возил нас по  городу — осенью, в плохую погоду, работы у него было мало. Мы ехали медленно, останавливались на набережной  Сены или в Латинском  квартале, на  маленькой древней площади позади  Пантеона. В  то время Париж еще освещался газом, бросавшим  призрачный, фосфорический отсвет на дома,  оголенные деревья  бульваров.  Два или три  раза  происходили  эти ночные странствия, это называлось «покататься на Володе».

        Через несколько лет Бабель с грустью сказал мне:

        — А хорошо бы еще раз покататься на Володе.

        Однажды  в  такую парижскую  ночь мы оказались  на  бульваре Рошешуар и остановились возле ночного бара «Черный шарик». Вошли. К  нам за столик села красивая смуглая женщина. Она оказалась марокканкой, танцевала в «Казино  де Пари» с живым  удавом. Бабель обстоятельно расспрашивал ее  о заработках,  о том, чем питается удав, долго ли спит. Потом мы довезли марокканку до отеля, где она жила.

        —  Вы понимаете что-нибудь  в красоте? Куда они  смотрят, эти женолюбы французы? Такая красавица — в гнусной дыре!

        — Не пропадет, — мрачно  сказал Володя. — Ей нужен шанс. «Шанс» был. Два года спустя портрет марокканки появился в

        газете «Пари суар». Она получила все — драгоценности, автомобиль, даже виллу  на  Ривьере. Портрет и ее история появились в газете после ее смерти. Ее зарезал ревнивый любовник.

        В  кафе  вблизи  вокзала Сан-Лазар Бабель  показал мне высокую и  очень красивую, странно  молчаливую женщину. Она была почему-то  в бальном, сильно открытом, но помятом и поблекшем платье. — Похожа на Элен Безухову. Правда?

        Это правда, такой можно бы представить себе красавицу Элен Безухову. Но цена  этой  была  как  всем  одиноким  женщинам вблизи вокзала  Сан-Лазар  в четвертом часу ночи, когда льет холодный дождь…

        Внезапно я получил письмецо:

        «Родная детка! Так  случилось.  Я  уехал скоропостижно —  как хотел бы умереть.  Детка.  Представился  случай!..  Если  вы  еще  в  отеле,  если не собираетесь приехать в Марсель — напишите…»

        Бабель  звал  меня  в  Марсель настойчиво, и  я спросил,  как  долго он собирается пробыть в этом городе. Ответ пришел быстро:

        «…Я  не только до 1 ноября не уеду из Марселя  — я никогда отсюда не уеду. Когда бы вы ни приехали — вы меня застанете.

        Если  приедете  вечером  —  (есть поезд, приходящий в Марсель в  10 ч. вечера) — буду вас встречать. Сообщите день приезда и какой поезд».

        Но из Марселя он все-таки уехал:

        «…Дела  призывают  меня  в Париж.  Дожидаться вас  —  можно  второго пришествия дождаться. Поэтому таперича ждите меня в Hфtel Tilsit».

        О  Марселе  он  рассказывал с  восхищением,  говорил,  что это  Одесса, достигшая мирового расцвета. Его  восхищали кварталы вокруг  Старого  порта, ветхие дома, состарившиеся в пороках женщины,  выползавшие  из щелей-комнат, матросы всех рас и наций. Все  это описано у Мопассана. Кстати, эти кварталы перестали существовать, они уничтожены бомбардировкой в  годы второй мировой войны. На этом месте построены новые, в современном стиле доходные дома.

        В  Париже  Бабель  жил на улице,  носившей название  Вилла  Шовело.  Мы шутили, что приятели в Москве думают, что он обитает в роскошной вилле.

        В  конце 1927 года я вернулся в Москву, и в 1928 году мы довольно