Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Воспоминания о Бабеле » Воспоминания о Бабеле, страница184

Воспоминания о Бабеле, страница184

Поместье было  превращено  в санаторий  для железнодорожников; нам показали дом, парк и сиреневую горку, большой холм, сплошь усаженный кустами сирени, с тропинками и скамьями между кустов…

        В  Киеве  Бабель    встречался  со  старыми  своими  друзьями  -Шмидтом, Туровским и Якиром. В сентябре этого года там проводились военные маневры, и Якир  пригласил на  них Бабеля. Маневры продолжались несколько дней.  Бабель возвращался усталый и говорил, что было «внушительно и интересно». Особенное впечатление произвели на него  маневры танков и  воздушный десант с огромным числом участвующих в нем парашютистов.  И еще запомнился  мне  один  рассказ Бабеля, как  на маневрах  провинился чем-то командир полка Зюка. Якир вызвал его и отчитал, а тот обиделся.

        Товарищ  начарм, —  сказал он,  — поищите себе  другого  комполка  за триста рублей в месяц, — откозырял и ушел.

        Якир и всеобщий любимец веселый Зюка были большими друзьями.

        После маневров мы были приглашены к командиру танковой дивизии  Дмитрию Аркадьевичу Шмидту, в его  лагерь  на Днепре. Нас угощали там пахнущей дымом костра пшенной солдатской кашей. Ели  из  солдатских котелков, из солдатских кружек пили чай.

        В Киеве, проходя со мной по бульвару Шевченко, Бабель  показал мне дом, где была квартира Макотинских, служившая ему пристанищем в 1929—1930 годах.

        О  Михаиле Яковлевиче Макотинском  он  рассказывал: при белых в  Одессе были расклеены  объявления,  что  за  голову большевика  Макотинского  будет выплачено 50 тысяч золотых рублей. Чтобы не попасть в тюрьму, он симулировал сумасшествие,  и врачебная  экспертиза  Одесской психиатрической больницы не могла разгадать обмана.

        — Когда его сняли с работы, — говорил Бабель, — он нанялся дворником на ту улицу, где было его учреждение. Его бывшие сотрудники шли на работу, а он, их бывший начальник, в дворницком переднике подметал тротуар.

        В  ноябре  1932  года,  когда  Бабель  был  за  границей,  Макотинского арестовали, и больше они не встретились. Его жена,  Эстер Григорьевна, после ареста и дочери в 1938 году стала жить у нас. Приглашая ее, Бабель сказал:

        — Мне будет спокойнее, если она будет жить у нас.

        Из  Киева  мы отправились  поездом  в Одессу.  Вещи оставили  в  камере хранения и поехали в Аркадию искать жилье. Сняли  две комнаты, расположенные в разных уровнях с  двумя выходами.  Участок  был очень  большой, совершенно голый, без деревьев и кустарника; его ограничивал деревянный забор по самому краю обрыва  к  морю, и узкая деревянная лесенка со множеством ступеней вела прямо  на  пляж. Завтраком кормила нас  хозяйка, муж которой  был рыбаком, а обедать  мы  ходили в  город,  обычно  в  гостиницу «Красная»,  а  иногда  в «Лондонскую».

        В  Одессе  в  то лето  шли  съемки нескольких  кинокартин.  В гостинице «Красная»  на  Пушкинской  улице  разместилось много  московских  актеров  и несколько  режиссеров. В гостинице  «Лондонская»  на  нижнем  этаже в  узкой комнате рядом с главным входом жил Юрий Карлович Олеша.

        После завтрака  Бабель обычно работал,  расхаживая  по  комнате или  по обширному  участку вдоль  моря. Как-то я  спросила его, о  чем он  все время думает?

        —  Хочу  сказать  обо всем  этом,  —  и  он обвел  рукой  вокруг,  — минимальным количеством слов, да ничего не выходит;  иногда же сочиняю в уме целые истории…

        На  столе в комнате лежали  разложенные Бабелем бумажки, и он  время от времени  что-то на них записывал.  Но,  даже проходя мимо стола, я на них не смотрела, так строг был бабелевский запрет.

        Иногда  Бабель отправлялся  с  хозяином-рыбаком в  море  ловить бычков. Происходило это так рано, что я  и  не  просыпалась, когда Бабель