Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Публицистика » Публицистика, страница8

Публицистика, страница8

так  же  равнодушно,  как  и  в  первый  раз,  ответил служитель, — я с ним день и ночь живу.

    — Весело живешь, значит…

    — Нет, —  сказал  служитель,  подняв  на  солдата  выцветшие  глаза,  — невесело живу. Скучно с ним.

    И старик уныло рассказал улыбающемуся народу, что его черт  —  куцый  и пугливый, ходит в калошах и тайком портит гимназисток.

    Старику не дали договорить. Его увели сослуживцы, объявив, что он после октября «маненько тронулся».

    Я отошел в раздумьи. Вот  здесь  —  старик  видел  царя,  бунт,  кровь, смерть, пух из царских подушек. И пришел к старику антихрист. И  только  и нашел  черт  дела  на  земле,  что  мечтать  о  гимназистках,    таясь    от адмиралтейского подрайона.

    Скучные у нас черти.

 

    Проповедь Шпицберга об убиении господина Бога  явно  не  имеет  успеха. Слушают вяло, хлопают жидко.

    Не то происходило неделю тому назад, после такой же беседы, заключавшей в  себе  «слова  краткие,  но  антирелигиозные».  Четыре  человека    тогда отличились — церковный староста, щуплый псаломщик, отставной  полковник  в феске и тучный лавочник из Гостиного. Они подступили к  кафедре.  За  ними двинулась толпа женщин и угрожающе молчавших приказчиков.

    Псаломщик начал елейно:

    — Надобно, друзья, помолиться.

    А кончил шепотком:

    — Не все  дремлют,  друзья.  У  гробницы  отца  Иоанна  мы  дали  нынче клятвенное обещание. Организуйтесь, друзья, в своих приходах.

    Сошедши, псаломщик добавил, от злобы призакрыв глаза и вздрагивая  всем телом:

    — До чего все хитро устроено, друзья.

    О раввинах, о раввинах-то никто словечка не проронит…

    Тогда загремел голос церковного старосты:

    — Они убили дух русской армии.

    Полковник в феске кричал: «не  позволим»,  лавочник  тупо  и  оглушающе вопил: «жулики», растрепанные, простоволосые  женщины  жались  к  тихонько усмехавшимся  батюшкам,  лектора  прогнали  с  возвышения,  двух    рабочих красногвардейцев, израненных под Псковом, прижали к  стене.  Один  из  них кричал, потрясая кулаком:

    — Мы игру-то вашу видим. В Колпине вечерню до двух часов  ночи  служат. Поп  службу  новую  выдумал,  митинг  в  церкве  выдумал…  Мы  купола-то тряхнем…

    — Не тряхнешь, проклятый, — глухим голосом ответила женщина,  отступила и перекрестилась.

    Во время пассии в Казанском соборе народ стоит с  возжженными  свечами. Дыхание  людское  колеблет  желтое,  малое  горячее  пламя.  Высокий  храм наполнен  людьми  от  края  до  края.  Служба  идет    необычайно    долгая. Духовенство в сверкающих митрах проходит по церкви. За  Распятием  искусно расположенные электрические огни. Чудится, что Распятый простерт в  густой синеве звездного неба.

    Священник в проповеди говорит о святом