Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » Публицистика » Публицистика, страница26

Публицистика, страница26

занял  свое настоящее место. Мы находили его  в  числе  организаторов  первых  отрядов ставропольских  войск.  В  регулярной  Красной  Армии  он  последовательно занимал должности командира 4-ого Ставропольского  полка,  командира  1-ой бригады 32-ой дивизии, командира 34-го кавполка 6-ой дивизии.

    Память о нем не  заглохнет  в  наших  боевых  рядах.  В  самых  тяжелых условиях он  вырывал  победу  у  врага  своим  исключительным  беззаветным мужеством,  непреклонной  настойчивостью,  никогда    не    изменявшим    ему хладнокровием, огромным влиянием  на  родную  ему  красноармейскую  массу. Побольше нам Труновых — тогда крышка панам всего мира.

 

          РЫЦАРИ ЦИВИЛИЗАЦИИ

 

    Польская армия обезумела. Смертельно укушенные паны, издыхая, мечутся в предсмертной  агонии,  нагромождая  преступление  на  глупость,  погибают, бесславно сходя в могилу под проклятия и своих и чужих.  Чувствуя,  что  и прежде, — они идут напролом, не заботясь о  будущем,  основательно  забыв, что, по мысли антантовских гувернанток, они, рыцари европейской  культуры, являются стражами «порядка и законности», барьером против  большевистского варварства.

    Вот как охраняет цивилизацию польский барьер.

    Жил-был в Берестечке скромный труженик-аптекарь, организовавший насущно нужное  дело:  работавший  не  покладая  рук,  занятый  своими    больными, пробирками да рецептами, — и никакого отношения  к  политике  не  имел  и, может быть, и сам думал, что у большевиков уши над глазами растут.

    Аптекарь этот еврей. Для поляка все ясно —  скотина  безответная,  пали почем зря — режь, насилуй, истязай. Демонстрация была  приготовлена  вмиг. Мирного аптекаря,  благополучно  нажившего  геморрой  у  своих  бутылочек, обвинили в том, что он где-то когда-то зачем-то убил польского  офицера  и выходит он поэтому пособником большевиков.

    То, что последовало за  этим,  отнесет  нас  к  самым  удушливым  векам испанской  инквизиции.  Если  бы  я  не  видел  собственными  глазами  это истерзанное лицо, это раздробленное исковерканное тело  —  никогда  бы  не поверил в то, что в  наше,  хотя  бы  жестокое,  хотя  бы  кровавое  время возможно на земле такое неожиданное злодейство.  Аптекарю  прижигали  тело калеными  железными  палками,  выжгли    лампасы    (ты,    мол,    заодно    с казаками-большевиками!), загоняли под ногти раскаленные  иголки,  вырезали на груди красноармейскую звезду, выдергивали по одному волосу с головы.

    Все это делалось не спеша, сопровождалось шуточками насчет коммунизма и жидовских комиссаров.

    Это не все — и озверевшими панами была до основания разгромлена аптека, все лекарства растоптаны, не оставили нетронутыми ни  одного  пакетика,  и вот — местечко погибает