Чем пристальней взглядывались мы в текстовую ткань Бабеля, тем очевиднее становилось, что его отношения с литературными предшественниками повторяли некоторые сюжетные ситуации в рассказах, взаимоотношения между телами их героев и т. д. Деформация интертекста сопровождалась искажениями или трансформациями телесности или темой насилия; дистанцирование от манящего источника отражалось в вуаеристской позиции рассказчика; а отношению к литературному предтече вторила инфантильная сексуальная позиция героя или повествователя.
Все это определило особый угол нашего зрения и непривычный выбор объектов исследования. В качестве «мастертекстов» мы остановились на трех рассказах — «Справке», «Моем первом гонораре» (варианте «Справки») и «Гюи де Мопассане», стоящих в творчестве Бабеля скорее особняком. Первые два были вообще опубликованы сравнительно недавно (в 60-е годы), причем «Справка» в России лишь единожды (в Бабель 1966) — ее нет даже в наиболее полном на сегодняшний день двухтомнике (Бабель 1990).
Такой выбор обусловлен не просто желанием переместить маргинальные тексты в центр бабелевской галактики, хотя их периферийный статус действительно кажется нам несправедливым. Куда существенней было то, что в этих рассказах металитературная тематика (писательский дебют, работа над переводами) чрезвычайно плотно переплетена с денежным обменом, сексуальностью, религиозными мотивами и другими фабульными ситуациями, обладающими богатым символическим потенциалом. В результате, эти традиционные для писателя темы отрываются здесь от фабульной конкретики. Аналогичным образом, вопрос об отношении Бабеля к советской власти заменяется более общим вопросом об отношении к власти вообще, проблема еврейства обобщается в проблему чужого, и т. п. Перспектива, заданная тремя рассказами, позволила по-новому прочитать и многие бабелевские мотивы в других тектстах. Часто отмечаемые у Бабеля проявления натуралистического этнографизма или орнаментального сказа предстали в виде элементов некой металитературной и символической системы.
Начнем с одного из низших уровней структуры — языкового. При чтении бабелевского текста бросаются в глаза повторы слов, казалось бы, противоречащие нормам хорошего стиля. Но эти повторы несут существенную функцию, поэтическую в самом общем смысле слова. Согласно известной формулировке Якобсона (1975 [1961]), симметрии, параллелизмы, рифмы, лексические повторы, метрическая эквивалентность строк, строфические и иные структуры, лежащие в основе поэтической речи, служат единой цели — взаимному приравниванию соответствующих компонентов текста (слогов, слов, строк, строф). Тем самым все они работают как некий сверхметафорический механизм установления эквивалентностей