Ср. тж. в гл. 1 о подтексте из Ницше к рассуждению о стиле как «подвижной армии», чем подкрепляется «ницшеанский» характер бабелевского дискурса, да и интереса к «хлысту».
[15] Вспомним «молчание, пронзительное как свист ядра», которым сменялись «по ночам толкотня и трепет […] соседей»-новобрачных в «Гонораре», и там же, а также в «Справке», «сиплый свист удушья» в груди у церковного старосты.
[16] Кстати, убивая этой саблей гуся и тем самым совершая насилие (символически – половое) над старухой-хозяйкой, герой насилует и самого себя. В психологическом плане он наступает на горло своему мирному характеру, убивая живое существо; в ритуальном – своему еврейству, заслуживая право принять участие в поедании свинины; в символическом – своей интеллигентности, унижая в лице старухи, «блестящей слепотой и очками», собственное alterego («очки на носу» – главная причина неприемлемости Лютова для казаков: «тут режут за очки»).
[17] О теме «Бабель и Горький» см. гл. 7.
[18] Что касается словесных стратегий Толстого, то название «После бала», сменившее черновые варианты «Отец и дочь» и «Рассказ о бале и сквозь строй», тоже имеет интертекстуальную этимологию, но, так сказать, внутритолстовскую, варьируя заголовок одной из глав «Детства» – «После мазурки», с которой поздний рассказ перекликается и по содержанию (см. Жолковский [49, с. 333]).
[19] Помимо соотнесенности с названием эйхенбаумовской статьи, в рассказе Бабеля можно усмотреть и переклички с самой повестью Гоголя. Обратим внимание на следующие мотивы:
прикованность к бумаге и заикание на людях; столкновение с представителем истеблишмента и его магическое посрамление в финале (Акакий Акакиевич vs. значительное лицо; Беня vs. Тартаковский); абсурдная смерть маленького человека (Акакия Акакиевича; Иосифа Мугинштейна).
А в плане текстовых деталей отметим анахроническое употребление рассказчиком слова «покойник/покойница» применительно к еще живому, но умеющему умереть персонажу:
«Нет, – подумала покойница, – имена-то все какие» (Гоголь);
«Покойник Иосиф стоял перед ним с поднятыми руками…» (Бабель).
[20] Ср. еще у Маяковского, правда, несколько позднее, «Как делать стихи?» (1926).
[21] О соотношении «Справки»/«Гонорара» с «Что делать?» см. в гл. 5.
[22] Так, аналогичным оборотом вводится сцена экзекуции в «После бала», остраненно подаваемая глазами непонимающего героя: « – Чтоэто они делают? – спросил я […] – Татарина гоняют за побег» (т. 14, с. 12).
[23] Героям «Справки» соответственно «десять» – «пятнадцать» – «двадцать» и «тридцать» лет; «Вера запросила десять рублей»; «Десятку мне, пять прогуляем»; и т. п.
[24] О религиозных, в частности, христианских коннотациях, вписываемых Бабелем в это тело,