Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)
Главная » А. К. Жолковский, о Бабеле » Глава 3. Как сделан » Мопассан» Бабеля, страница10

Глава 3. Как сделан » Мопассан» Бабеля, страница10

рукописи. В ходе литературного поединка выясняется, что соперник помнит ее наизусть, и Глосс вынужден признать его авторство. Образумившись, Глосс отрекается от метемпсихоза, бьет Пифагора, убивает обезьяну и остальных обитателей своего домашнего зверинца и кончает опять-таки сумасшедшим домом.

Сочетание в «Глоссе» собачьих и других животных мотивов с пифагорейством, христианством, вегетарианством и сумасшествием читается как прямое предвестие заключительного пассажа «Мопассана» и его биографического источника. Не исключено, что поза Глосса на четвереньках и послужила источником мопассановской, а его теологические искания, в частности, вегетарианство, сказались на христианском аспекте бабелевского рассказа и трактовке в нем Толстого. Что же касается языкового паралича, постигающего носителя многозначительного имени Глосс, т. е. «Язык»[17], то он эффектно сопрягает биологическую тему с металитературной, центральной как в «Глоссе», так и в «Мопассане».

Подобно бабелевскому рассказчику, Глосс озабочен поисками своих литературных предков, вплоть до полного отождествления с ними как в тексте, так и в реальной жизни, которое в кульминации повести принимает вид животной бессловесности. Желание Глосса оказаться автором рукописи, а значит, и новым воплощением личности римского философа комически овеществляет метафору творческой родословной, занимающей Бабеля в связи с «отцовскими фигурами» Мопассана, Толстого и Горького. При этом ирония носит в обоих случаях обоюдоострый характер.

С этой стороны, Глосс являет жалкую, безумную и в пределе бессловесную карикатуру на своего мэтра – Классического Автора Вечного Текста; в конце он утрачивает как свои предполагаемые авторские права, так и саму рукопись[18]. С другой стороны, ее Вечный Автор пародийно напоминает реального мэтра Мопассана – его старшего родственника, покровителя и литературного ментора Гюстава Флобера.

Пародия на Флобера – автора карфагенского романа «Саламбо» (1862), как раз во время написания «Глосса» вернувшегося к архаизирующему жанру («Искушение святого Антония», 1874; «Легенда о Юлиане Милостивом», 1849, 1877; «Иродиада», 1877), – вполне уместна в первом опусе ученика, разрабатывающем металитературную тему на «историческом» материале. Особенно красноречив тот эпизод, где сумасшедший соперник Глосса объявляет:

«Я был по очереди философом, архитектором, солдатом, поденщиком, монахом, геометром, врачом, поэтом и моряком».

Согласно французскому комментатору Мопассана,

«этот пассаж во всех нюансах похож на фрагмент из письма Флобера к Жорж Санд (от 29 августа 1866): «Мне кажется […], что я существовал всегда! у меня есть воспоминания, которые восходят к фараонам. Я ясно вижу себя в разных исторических