Исаак Эммануилович Бабель
(1894—1940)

Автор admin

Конармейский дневник 1920 года, страница1

    ДНЕВНИК НАЧИНАЕТСЯ С 55-й СТРАНИЦЫ. НЕТ ПЕРВЫХ 54-х СТРАНИЦ       Житомир. 3.6.20     Утром в поезде, приехал за гимнастеркой в  сапогами.  Сплю  с  Жуковым, Топольником, грязно, утром солнце в глаза, вагонная грязь. Длинный  Жуков, прожорливый Топольник, вся редакционная коллегия  —  невообразимо  грязные человеки.     Дрянной чай в одолженных котелках.  …

Глава 2. Толстой и Бабель, авторы Мопассана, страница1

Однако в полном соответствии с известной блумовской формулой отношение Бабеля к Толстому не укладывалось в рамки иконописной благоговейности. Элементы снижения заметны даже там, где несомненна установка на уподобление и подражание, например, в упоре на малый вес классика и его маленькую ногу: Бабель и сам «был невысок» [24, с. 7], даже «низкоросл» [24, с. 185]. Есть …

Конармейский дневник 1920 года, страница10

власть. Приказ важный и разумный, выполнят ли его барахольщики? Нет.     Выступаем. Трубачи. Сверкает фуражка начдива.  Разговор  с  начдивом  о том, что мне нужна лошадь. Едем, леса, пашни жнут, но мало, убого, кое-где по две бабы и два  старика.  Волынские  столетние  леса  —  величественные зеленые дубы и грабы, понятно почему дуб — царь.   …

Глава 2. Толстой и Бабель, авторы Мопассана, страница15

liberte la brute humaine”). А ближе к концу рассказа Толстой опустил слова о том, «как целуют братскую плоть». Кроме того, в описании финального припадка Селестена он заменил его подчеркнуто животные “quatremembers” на вполне человеческие «руки и ноги». И, наконец, последние членораздельные слова матроса Толстой превратил из полубессвязного лепета: «Это ты, ты, Франсуаза, маленькая ты моя!», …

Конармейский дневник 1920 года, страница24

высокомерен, спрашивает об операциях, тот объясняет, улыбается,  великолепная,  статная фигура и отчаяние. Вчерашний бой — блестящий успех  6-ой  дивизии  —  1000 лошадей, 3 полка загнаны в окопы,  противник  разгромлен,  отброшен,  штаб дивизии  в  Хотине.  Чей  это  успех  —  Тимошенки  или  Апанасенки?  Тов. Хмельницкий  —  еврей,  жрун,  трус,  нахал,  при  командарме  —    курица, поросенок,  кукуруза,  …

Конармейский дневник 1920 года, страница27

Пьем чай у старичка. Тишина,  благодушие.  Слоняюсь  по  местечку,  внутри еврейских лачуг идет жалкая, мощная, неумирающая жизнь,  барышни  в  белых чулках, капоты, как мало толстяков.     Ведем разведку на  Львов.  Апанасенко  пишет  послания  Ставропольскому Исполкому, будем рубить головы в  тылу,  он  восхищен.  Бой  у  Радзихова, Апанасенко ведет себя молодцом — мгновенная распланировка войск,  чуть  …

Глава 2. Толстой и Бабель, авторы Мопассана, страница16

Страх героя перед vaginadentata преодолевается по принципу «наоборот». В кульминационном отступлении о деревенских плотниках происходит, как мы помним, обмен половыми ролями между героем и Верой. При этом символические «зубы» партнерши не устраняются[38], а напротив, гиперболизируются до масштабов рубанка, но именно в этом виде дают картину «споро, сильно и счастливо» снимаемых стружек. У Толстого герой «После …

Глава 2. Толстой и Бабель, авторы Мопассана, страница2

совершенство «После бала» (1903), опубликованного, кстати, лишь в 1911 г., т. е. в период формирования Бабеля, направлено на разработку тематически близкого Бабелю комплекса. Это очень бабелевский рассказ о неудачной половой и воинской инициации «робкого» героя, об эдиповском столкновении с отцовской фигурой, о физической жестокости, о своего рода Голгофе с демонстрацией истязаемого тела. У Бабеля есть …

Конармейский дневник 1920 года, страница13

— местечку 400 лет.     Вечер,  хожу  между  строениями,  евреи  и  еврейки  читают    афиши    и прокламации. Польша — собака буржуазии и прочее. Смерть от насекомых и  не уносите печей из теплушек.     Евреи — портреты, длинные, молчаливые, длиннобородые, не наши толстые и govial. Высокие старики, шатающиеся без дела. Главное — лавка …

Глава 2. Толстой и Бабель, авторы Мопассана, страница10

эквивалентам» – как языковым, в том числе к местоимениям и числительным, особенно «круглым»[23], так и внетекстовым, в частности, деньгам. Этим, однако, не исключается вольное или невольное взаимодействие бабелевских заглавий и лексических инвариантов с соответствующими мотивами революционно-авангардистской культуры. А эти последние восходили к теургии символистов (см. выше) и опосредованно – к Чернышевскому и Писареву с их …