|
|
Главная » А. К. Жолковский, о Бабеле А. К. Жолковский, о Бабеле
и 4. [5] Ср., кстати, Прим. 3 в гл. 4 о творческих связях между Бабелем и Эйзенштейном; ср. тж. ниже Прим. 13. [6] Сам Бабель перевел для трехтомного издания Мопассана (1926-1927), вышедшего под его редакцией, тоже три рассказа, но вместо «Мисс Гарриэт» в этом списке фигурирует «Болезнь Андрэ». Наряду с новеллами Мопассана важным подтекстом бабелевского …
всего, возникает вопрос о констатации этих внешних связей, иными словами, о соположении текстам Бабеля релевантного корпуса интертекстов. Их адреса, подсказаны самим Бабелем, который в одном рассказе полемизирует с Толстым, другой озаглавливает именем Мопассана, третий пишет по канве Достоевского, четвертый посвящает Горькому и т. д. Тем не менее, даже прямо декларированные интертекстуальные связи все еще не …
соседства, не задумываясь о законах собственности. Не вымысел сам по себе повинен в тяжелых последствиях, а его ложное, референциальное [буквальное, причинное] прочтение […] нежелание понять, что fiction есть fiction, что язык абсолютно свободен от референциальных значений и может утверждать все, что ему позволяет грамматика» (с. 293). Оппозиции между причинностью и случайным совпадением, между сходством и …
(с. 189). Пряный дионисийский букет из эротического, садистского и религиозного мучительства, с примесью колдовских настоев, ароматов[25] и прочих чар не обходится у Людмилы и без античных, в частности “солярных”, коннотаций: «Слушай: три духа живут в цикламене […] Сладкая амброзия, и над нею гудят пчелы, это – его радость […] И еще он пахнет ванилью […] …
Потрясенная сверхъестественной игрой ди Грассо зрительница заставляет мужа вернуть герою заложенные часы, за которые тот уже расплатился, но получает назад лишь теперь – благодаря «приращению» искусства и любви («Ди Грассо»; 1937). Та же формула «искусства как товарообмена с приращением» лежит и в основе «Гюи де Мопассана». В основной сюжет она перекочевывает из соответственно отредактированного «Признания», …
иудеям, разбогатевшим так же, как и он […] придут, ибо он оказался столь тактичным и сообразительным, что позвал их к себе, сыну Израиля, полюбоваться картиной, написанной на сюжет из Евангелия» (с. 433–434). «Стены огромного вестибюля были обтянуты гобеленами, на которых были изображены похождения Марса и Венеры. Вправо и влево уходили крылья монументальной лестницы […] Перила …
стремительного продвижения Дюруа по социальной лестнице. Реальная, она же символическая, “лестница” появляется в самом начале романа, при первом визите Дюруа к его первым покровителям. «– Где живет господин Форестье? – Четвертый этаж, налево. – В любезном тоне швейцара слышалось уважение к жильцу. Жорж Дюруа стал подниматься по лестнице […] Фрак [взятый на деньги и по …
намерении отравить его (ядом и кислотой, гл. 2; цветочным чаем, гл. 15; вареньем, гл. 19); Рутилова – в попытках «одурмани[ть], чтобы с сестрами окрутить. Мало мне одной ведьмы, на трех разом венчаться» (с. 47); Володина – в превращении в преследующего его барашка, чем в дальнейшем подспудно мотивируется его финальное заклание. Соответственно, Передонов постоянно старается «зачураться» …
при попе», говорят они. Оставляя пекаря на полчаса наедине с его любовницей, герой опять думает, «как страшно не похожа эта любовь на ту, о которой пишут в книгах» (13: 541-542, 556). То же противоречие налицо и в рассказах о встречах повзрослевшего героя с проститутками. В «Однажды осенью» (1895) Мрачная картина жизни проститутки действует на него …
бабелевскими рассказами и тени целого ряда литературных фигур, самая анонимность присутствия которых тоже, скорее всего, входит в авторскую стратегию. Так, в тексте не появляется имя Пушкина[14], но один из центральных мотивов рассказа вводится фразой, за которой слышится пушкинский подтекст. Ср. «Мудрость дедов сидела в моей голове: мы рождены для наслаждения трудом, дракой, любовью, мы рождены …
|
