|
|
Главная » А. К. Жолковский, о Бабеле А. К. Жолковский, о Бабеле
человеку и за то, что он дал нам» (с. 291–292)». Многое в этом тексте кажется чуть ли не черновиком бабелевского рассказа, – начиная, кстати, с роли посредника между Мопассаном и русским читателем, взятой на себя, с одной стороны, Толстым, а с другой, Раисой и рассказчиком. В «Предисловии» подчеркнуто противоречие между обманчивой красотой половой любви и …
фигурка […], молчащая в углу […] и удар хлыстом, и этот пронзительный свист – только теперь я понимаю […] как много [это] означало для меня» («Детство. У бабушки» [1915], [10, т. 1, с. 39]. Хлыст находится здесь в центре характерной пантомимы из чтения, насилия и значащего – даже звучащего, свистящего – безмолвия[15]. Это пантомима все …
к сильной материнской фигуре. Он наслаждается, со смесью стыда и сладострастия, поркой, которой его подвергает в доме дяди любящая его, «как мать», мадемуазель Ламберсье. «Кто поверит, что это наказание, полученное в восемь лет от руки тридцатилетней девицы [fille], сформировало мои вкусы, мои желания, мои страсти, меня самого на всю дальнейшую жизнь […]?» (с. 10). «Стоять …
сладком и упоительном благоухании было что-то раздражающее, томящее, искусственное и нездоровое. Ковры […] поразительно напоминали мох» (с. 438). Жертвой этой нездоровой атмосферы становится у Мопассана, правда, не муж, а жена, которая из ревности не может примириться с браком Дюруа и Сюзанны. «Пышная растительность [..] обдавала ее своим одуряющим дыханием […] становилось тесно в груди [… …
“религиозное чувство”, пронизывающее множество произведений Горького и выходящее на поверхность в «Матери», а еще яснее в “богостроительской” «Исповеди» (1908).46 Сродни “религиозному” комплексу Горького и его — неожиданные в свете его “реалистической” репутации — стыки с символизмом.47 Проекция “возвышающего обмана” в жизнь вылилась в культивацию собственного имиджа как литературного босяка-самородка, носителя пролетарской “горечи” (сердитого молодого человека …
для торжественной церемонии было подарено «белое облачение» каковое мне бы тоже очень пригодилось, но мне его не дали […], поскольку я не имел чести быть евреем» (с. 61). Поистине бабелевский букет из бандита, то ли еврея, то ли славянина, красивой одежды и ловкого и выгодного притворства! Через сотню страниц и четырьмя годами позже все еще …
“культом вождя” (Уайль: 19); о горьковском “упоении властью” под сенью Сталина и Ягоды пишет Ходасевич (1982: 253, 265, 268). Ср., в частности: «Сталин […] дал Горькому возможность вернуться и занять то высокое положение арбитра по культурным вопросам, которого Горький не мог добиться даже при Ленине. Сама личность Сталина, конечно, ему в высшей степени импонировала: в …
понимать – если не до самоубийства, то до проституции). Угрызения совести мучают Жан-Жака, долгие годы не смеющего открыться никому, даже «маменьке» – г-же де Варанс, и становятся одним из стимулов к написанию «Исповеди» и объяснению мотивов своего поступка. «Как ни странно, причиной […] послужило мое расположение [amitie] к [Марион…] Она присутствовала в моих мыслях, и …
«[О]на любила его и думала, что связав себя с ним, она испортит его жизнь, а уходя с Симонсоном, освобождала его и теперь радовалась […] что исполнила то, что хотела» (с. 437). У Бабеля проституция (особенно в «Справке») принимается как нечто само собой разумеющееся, проститутка – такая же женщина, как всякая другая, и задача – в …
герою эдиповское — в роли собственного “отца” — овладение “матерью”. Впрочем, ориентация на “мать” была намечена уже во внутренней новелле — в виде сходства с ней, бегства к ее родственникам и, главное, сожительства с “отцами” в роли их “жен”. В фабульном плане история “бездомного сироты” увенчивается идиллическим питьем чая вдвоем, подливаемого героям «мирным турком» — …
|
