Рассказы разных лет
[Любовь. Бог наказывает тех, кто не знает любви… (ит.)] Старухи сбились вместе и бормотали все разом. Оспенный пламень зажег их щеки, глаза вышли из орбит. — Lamour, — наступая на меня, повторила мадам Трюффо, — cest une grosse affaire, lamour… [любовь — это великое дело, любовь… (фр.)] На улице …
трудом, дракой, любовью, мы рождены для этого и ни для чего другого. Слушая мои рацеи, Казанцев ерошил желтый короткий пух на своей голове. Ужас в его взгляде перемешивался с восхищением. На рождестве к нам привалило счастье. Присяжный поверенный Бендерский, владелец издательства «Альциона», задумал выпустить в свет новое издание сочинений Мопассана. За …
коврах застыли свинцовые ручейки. Утомленный работой мозга и этим жаром тишины, я заснул. Ночью — по тускло блистающему паркету коридоров — я пробирался к выходу. Кабинет Александра III-го — высокая коробка с заколоченными окнами, выходящими на Невский. Комнаты Михаила Александровича — веселенькая квартира просвещенного офицера, занимающегося гимнастикой, стены обтянуты …
А хмель-то играет. Валентин себя как за волосы цапнет, крутит их. — У меня, — говорит, — виденья. Я как выпью — у меня виденья. Вот вижу я — ты, Ксения, мертвая, лицо у тебя омерзительное. А я поп — за твоим гробом хожу и кадилом помахиваю. И тут он, конечно, …
говорит Харченко), что никуда не сдвинешь… Удивились мы дня два тому назад, он спросил, почему я не поздравляю. Я ответила: кого поздравлять — его или советскую власть?.. Он понял, вильнул, сказал: «Звоните…» Об этом немедленно пронюхала супруга. Вчера — звонок: «Клавдюша, мы теперь прикреплены к ГОРТ, если тебе нужно что из белья…» Я ответила, что …
Голубь, — сказал Петька, — был тихий мужик, непьющий, веселый в работе, много на себя ставил и подорвался на смерть… Жалели его люди в Гуляй-Поле и всем селом за гробом пошли, чужой был, а пошли… И подойдя к самой двери сарая, Петька забормотал об умершем Иване, он бормотал все тише, душевнее. …
— Нивроко, — сказал Гершкович. — Откормилась. Скоро они заснули. На следующее утро яркий свет солнца залил комнату. Гершкович проснулся, оделся, подошел к окну. — У нас море, у вас поле, — сказал он. — Хорошо. — Ты откуда? — спросила Маргарита. …
дохе, стянутой ремешком, и мягких кавказских сапогах. Телеграфист протянул руку и пристукнул пальцем по раскрытой ладони. — Документы об это место… Первой у двери лежала на тюках неслышная, свернувшаяся старуха. Она ехала в Любань к сыну железнодорожнику. Рядом со мной дремали, сидя, учитель Иегуда Вейнберг с женой. Учитель женился несколько дней …
девятнадцатое столетие продолжается, папаша-генерал выйдет из кабинета с иконой и проклянет (или без иконы — не знаю, как там проклинали), девки стащат младенца в воспитательный или на деревню к кормилке. — Вздор, Зинаида, — говорю я ей, — другие времена, другие песни, обойдемся без Макса и Морица… Не успела я договорить, …
Гершкович заметил Маргариту, быстро шедшую к нему с маленьким свертком в руках. В свертке были пирожки, и жирные пятна от них проступили на бумаге. Лицо у Маргариты было красное, жалкое, грудь волновалась от быстрой ходьбы. — Привет в Одессу, — сказала она, — привет… — Спасибо, — ответил Гершкович, …
|
